Главная страница - Текущий раздел: Статьи

OASIS: Парни снова в городе - интервью с Ноэлем и Лиамом Галлахерами (2002)

В этом году в моде были рок-герои, но братья Лиам и Ноэль не такие. Перед грандиозным выступлением в родном городе они рассказывают NME, почему их можно считать реальными поп-идолами.
Когда Лиам Галлахер был маленьким, в школе на обед он ел картошку фри - иногда с мясной подливкой, иногда - с соусом карри. Спустя пятнадцать лет, 36 миллионов альбомов и несколько крутых жизненных передряг он по-прежнему обедает тем же: жареной картошкой с карри - подается в бумажном пакете с пластмассовой тарелочкой и пластиковой вилочкой. Все это он раскладывает на сияющем стеклянном столике в баре крутейшего отеля: сегодня пакет с картошкой ему принесли из закусочной за углом, а вчера он ходил туда сам.
И на меня там дети какие-то сразу накинулись. Наверное, подумали, что я Гарет Гейтс. В Лондоне я не ем картошку с карри, и с подливкой тоже не ем, поэтому каждый раз, когда я приезжаю сюда, я просто отрываюсь. Угощайся.
Надо же, и при этом такая безупречная кожа. Лиам Галлахер, приближаясь к тридцати годам, как ни неприятно будет это кое-кому услышать, изо дня в день все хорошеет. Сегодня на нем нет темных очков, он рано встал и рано лег (а чего ему было дергаться, он же знал, что бар открыт до восьми утра), и его глаза - два колоссальных неподвижных глубочайших голубых диска, а ресницы такие черные, что можно подумать, Лиам оснащен какой-то волшебной встроенной тушью Revlon. Такие красивые глаза, что, знаете, даже смешно.
Тем временем Ноэл, которому 35, скрывает глаза за темными стеклами очков, потому что чувствует себя по-дерьмовому, у него жутчайшее похмелье, но ничего, что нельзя было бы исправить спасительным средством чашка-чая-и-поспать. Однако даже и про такого замученного Ноэла можно не кривя душой сказать: он тоже все хорошеет и хорошеет: у него красивые волосы, стильная щетина, а скрытые за темными очками глаза - ярчайшего голубого цвета. Ничто в этом добром лице не напоминает о недавней ужасной аварии, в которую Ноэл попал во время гастролей по Америке.
Лежишь в постели весь такой помятый, - вспоминает Ноэл, развалившись на диване рядом с Лиамом, сняв очки и отказавшись от предложенной картошки, - и думаешь: Если бы я был Томом Йорком или Фрэном Хили, я бы уже написал об этой истории целую подарочную коробку дисков, но, блин, я не умею писать фукин песни типа (поет): О-ооо, я ехал по дороге, и вдруг мне в лицо посыпались осколки ветрового стекла-а-а... Мне повезло, что тут еще скажешь. Вот Джеймсу Дину не повезло, а мне повезло. Подумаешь, врезался и дальше пошел - не самое крутое событие в моей жизни. Вот когда мне бутылек викодина подкатили, это да, было клево. Фукин круто.
Выходит, такая близкая встреча со смертью никак на тебя не повлияла?
Не, ну если бы на 20 миль в час побыстрее... - пожимает он плечами. - Атак - все обошлось, и чего теперь об этом.
Ты, Лиам, наверное, до смерти перепугался.
Ноэл: Да у него было пять дней выходных! Он был счастлив!
Лиам: Я тогда был пьяный в жопу, но сразу протрезвел, когда это услышал. Ты че? - сказал я. - Какая, нах, автокатастрофа?! Не, чувак, это было фигово, но ему повезло, и теперь все позади.
Ноэл: Было смешно: я переживал за маму и за дочку и все такое, но самое плохое было то, что мои любимые солнечные очки были разбиты на куски -это меня реально взбесило. Мои пурпурные стекла, они были у меня шесть лет, мои очки капитана Кирка!
Лиам: Он их потом надел и такой: Вот как я выглядел, когда выходил из машины (изображает человека в сломанных очках). Одно очко есть, другого нет, и все такое погнутое.
В этом году никому не удалось победить Oasis. Новый сингл Little By Little - это их первая настоящая классическая вещь за долгие годы (Крутые слова, - справедливо замечает Лиам), а популярности песни She Is Love нисколько не помешал тот факт, что женщина, о которой она была написана, Сара Макдональд, больше не является птичкой Ноэла.
Я умею отключаться, - говорит Ноэл. - Так бывает со всеми песнями - она может означать все что угодно: твою любимую машину, гитару или новую пару кедов.
Лиам: Ну, во всяком случае, сейчас в этой песне поется именно об этом - о кедах. Хе-хе-хе.
Ноэл: В Америке какой-то придурок написал, что мы собираемся запретить выход этого сингла. (Прижимает к уху воображаемую трубку.) Э, Сони Мьюзик? Это Ноэл из Oasis... мы тут с моей дамочкой разошлись, так что вы там, пожалуйста, остановите процесс, можно мы эту песню снимем с альбома? Да фукин отвали!
Не прошло и пяти минут с возвращения Ноэла Г. на родину, как он тут же ознакомился со всей желтой прессой и популярными телешоу Британии.
Кто-нибудь вообще заметил, что они теперь по телевизору в этих реалити-шоу показывают не просто каких-нибудь фукин придурков из магазина Tesco, a знаменитостей? Передача Последний хрен в джунглях или как там ее... Почему они не показывают какие-нибудь старые сериалы? Нет, вместо этого у них Джери Холливелл, мать твою. Смотришь на нее и думаешь: Слушай, съешь фукин шоколадку, тетя! Ты же весишь, блин, два фунта! Съешь молочный батончик с арахисом, выпей пива и ложись спать, туда тебя растуда! А если наберешь фукин лишний фунт, залезай на фукин беговую дорожку, как и все мы, ты, фукин лузер!
Лиам: Они все - хрены, все до одного. Вообще-то мне это наше интервью уже не нравится, потому что все - хрены. Все будут читать его и говорить: ну вот, опять эта пара ублюдков!
Ноэл: Мда, и десяти минут не прошло, а мы уже закидали всех дерьмом. Ну почему мы не можем быть как все?
Концерт в Манчестере для 50000 зрителей - это триумфальное возвращение домой или просто очередное выступление?
Ноэл: Сегодня я разговаривал с одной женщиной, и она мне сказала: Вы не могли бы дать автограф для моего сына, вчера он ходил на ваш концерт, и это был вообще самый первый его концерт, он не хотел ходить на другие концерты до тех пор, пока не побывает на Oasis. Этот парень, он пришел домой в слезах. Он и его брат тинейджер - оба впервые в жизни были на концерте. Надеюсь, они вырастут и станут группой.
Лиам, жуя картошку: Это главное.
Приезжая в Манчестер, вы чувствуете, что вернулись домой?
Ноэл: Мне нравится сюда приезжать. Когда я в Англии, я стараюсь приезжать сюда каждую субботу. Если бы у меня не было дочери, которая живет в Лондоне, я бы вернулся сюда насовсем. Друзья, с которыми ты рос, остаются совершенно такими же, они все так же курят траву, говорят: Ну че, намана? - и хлопают тебя по плечу так, как будто тебя никогда не показывали по телевизору. Гуляешь по центральным улицам и думаешь: Тут нет ни папарацци, ни журналистов, они здесь просто не живут. Я мог бы снять штаны и пройти по Маркет-стрит голый с нацистской фуражкой на голове, и все бы только показали на меня пальцем и сказали: О, посмотрите на придурка.
Как бы вы описали жителей Манчестера?
Лиам: Это такие люди, которым вроде бы совершенно похрен, но на самом деле совершенно, абсолютно не похрен. Такие люди, которым вроде как на все наплевать, но на самом деле даже очень не наплевать. Им не наплевать больше, чем кому-нибудь вообще на всей земле.
Ноэл: Когда роялисты добрались до Манчестера, тут все такие: Какой еще фукин король? Тот парень в трениках? Не, ни хрена. У нас будет парламент. Думаю, манчестерцы похожи на итальянцев. Никогда не была в комнате, набитой манчестерцами? Кто всех переорет, тот и прав.
Те знаменитые концерты The Verve и Stone Roses в Манчестере - это было круто?
Лиам: The Stone Roses были фукин убийственны. Да, блин. Но у меня была одна задача - увидеть их головы на сцене и нажраться с товарищами. Когда я теперь вспоминаю тот день, то понимаю, что музыка была дерьмовая, но потусовались мы изрядно - та еще была толпища.
Ноэл: Я на днях смотрел запись того концерта и чуть, блин, не расплакался. Они все выглядели такими уродами - ну, кроме Мани, конечно. Я был там со своей девушкой, и мне тогда удалось пробраться за сцену -первый раз в жизни! - и это оказалось так фукин скучно: какие-то люди толкаются, курят, а мы-то надеялись увидеть там голых женщин, раздающих 50-фунтовые банкноты. Так что мы быстренько оттуда свалили. Просто мы тогда ничего не поняли - так со всеми бывает в первый раз.
Вы снова играете с Ричардом Мэшкрофтом?
Лиам: Он тут зашел ко мне и позвал покататься на его новой машине. Я чуть не обосрался, потому что он только на днях сдал экзамен на вождение. На этом его белом авто Элвиса за 50 фукин тыщ. Он такой: Опустим верх, а я думаю: Мы будем похожи на реальную парочку настоящих хренов, если станем разъезжать по Лондону с опущенным верхом на этом... нее-е, чувак, подними верх обратно! Блин, я его просто обожаю.
Ноэл: Он играет тебе какую-нибудь свою новую песню и всю дорогу что-то говорит, а потом такой: Ну как? - а ты ему: Твою мать, да ты же всю песню что-то говорил! Он (Лиам. - NME) такой же! Это у них в душе, понимаешь? Это не изобразишь, если этого нет. Иногда смотришь на кого-нибудь по телевизору и думаешь: Ну да, чувак, ты говоришь правильные вещи, на тебе правильная одежда и прическа у тебя правильная, но несмотря на все это ты полный придурок и сам это знаешь.
Однако, говорят, музыка снова правит миром.
Лиам: Но звезд рок-н-ролла по-прежнему нет. Полно разных групп, но ни одной звезды рок-н-ролла. Нигде.
Ноэл: Я соглашусь с Лиамом. Англии нужна крутая группа, чьи первые пять синглов заняли бы первое место в хит-параде. Которая давала бы большие, огромные концерты, по 10000 человек каждый вечер, а иначе - грош ей цена. The Vines и The Strokes - это не то. Музыка у них крутая, мне нравится, но они говорят с заграничным акцентом и поют не о том. Меня никогда не брала за душу ни одна американская группа. Важны не сами группы, а люди, которые в них играют, а они ведь ни хрена не говорят. Этот парень из The Vines визжит и орет до умопомрачения, но все, что я о нем знаю, это то, что он - фанат Макдональдса. Классно. Ради этого можно повести за собой людей, правда? Ради дерьмового фаст-фуда.
Но в последнее время на севере Англии все-таки появляются хорошие группы?
Ноэл: Только The Coral. Больше ничего.
A The Music?
Оба: Дерьмо.
Ноэл: Собачьи какашки, подруга.
Лиам: У него голос как у ведьмы.
Ноэл: Если людям это нравится, отлично, фукин флаг им в руки, но это фукин жульничество, вот что это.
Лиам: Вокруг могут быть тучи, и тучи, и тучи, и тучи разных групп, но если в них нет личностей, тогда это ни хрена дерьмового не значит. На столе могут быть тучи и тучи разного бухла, но если оно не алкогольное, то это сплошное дерьмо. На столе может быть хренова гора сигарет, но если это такие сигареты, от которых нельзя подхватить фукин рак, то это дерьмо, а не сигареты.
Закончите утверждение: Молодежь в наши дни...
Лиам: ...слишком фукин расслабилась. Им все дается очень легко. Все сидят дома в интернете, в 18 лет уже разгуливают в крутейшей одежде, охренеть: кеды за 80 фунтов! Да у нас в этом возрасте была только фукин пара джинсов, одна куртка и кроссовки за семь фунтов.
Значит, даешь экономический спад?
Ноэл: Именно! Нам нужна хорошая мировая война!
Она вроде бы уже и так не за горами.
Ноэл: Я не понимаю всех этих поп-звезд, которые говорят (изображает голос поп-звезды): Нам нужно провести демократические дебаты на тему войны.
Лиам: Меня это вообще не волнует: в войне либо погибаешь, либо просыпаешься. Никто не станет слушать придурка из группы Blur, или меня, или кого-нибудь еще. Никто никогда не прислушивается к словам фукин Боно.
Ноэл: По крайней мере, будет что посмотреть по фукин телеку. Если уж нам так сильно не повезет, что какой-нибудь парень решит взорвать ядерное оружие, кто, блин, сможет ему сказать, хорошо так делать или плохо? А я вот что вам скажу: если прямо посреди программы Поп-идол вещание прервется экстренным сообщением о том, что взорвалась бомба и что программа Поп-идол вынуждена с вами попрощаться, то я всеми руками и ногами за бомбу. Потому что меня достали все эти фукин дебилы, которые бегают по джунглям и разговаривают о разном хреновом дерьме. Пусть по телеку показывают фукин нормальные вещи, 9 часов вечера - падение Багдада, какого хрена, давайте, я хочу, чтобы было так! Пусть будет так! Я не могу говорить об этом серьезно, потому что знаю, что мое мнение совершенно ничего не значит. Люди в Белом доме могут как-то это изменить, а я просто играю в группе на гитаре, мы - реально крутая группа, и на все остальное нам насрать.
Кто виноват в том, что XXI век - такой, какой он есть?
Ноэл: Все так хорошо замаскировано, кого тут обвинишь? Никого не обвинишь. Больше никто никого не ненавидит. Ну, кроме меня и его, конечно. У всех все нормально. И музыка у них нормальная. А я бы с куда большим удовольствием сходил на концерт группы, которая играет дерьмо. Я люблю людей, которые ненавидят Oasis, честное слово, люблю. Когда люди подходят ко мне и говорят: Ты дерьмо! - я им отвечаю: Отлично! По крайней мере, ты не сказал, что мы - это нормально. Какого фукин хрена ты имеешь в виду, когда говоришь, что мы - нормально? Я тут пою перед тобой, выворачиваю душу, а ты считаешь, что это нормально? Уж лучше швыряйся в нас помидорами. В мире не осталось крайностей. Даже консерваторы и те превратились в кучку тихих придурков - куда подевались все злые люди? Похоже, Дьяволу оторвали яйца, бл….
Что же делать, парни?
Лиам: Нам нужен новый напиток. Посмотрите на этот бар. (Оглядывает крутую, забитую дорогими напитками стойку.) Я сидел здесь вчера, смотрел на него и думал: Я вас всех уже видел, всех вас уже выпил, вы все мне больше не нужны, идите нах... Напиток должен называться хрен. Нормальный хренов напиток. Мне, пожалуйста, пинту хрена! Что вы пили вчера? - Хрен!
Как вы думаете, почему в этом году Oasis - это такая мега?
Лиам: Потому что мы реально круты. Особенно для людей, про которых все думают, что они сейчас возьмут и рухнут мордой в асфальт. А я всегда знал, что наши фанаты будут с нами, потому что мы говорим на одном с ними языке. И наш новый альбом - очень хороший. Это, конечно, не мегаальбом, не лучший в мире, но это великий альбом. И скоро он уступит место следующему.
Ноэл: У меня уже записаны демо-версии четырех песен для нового альбома. И то, что пишет Лиам, звучит как фукин мега. Скоро мы определенно запишем новую пластинку. А потом у нас заканчивается контракт с Sony, и неизвестно, куда нас занесет. Кто знает, чем мы займемся? Никто не знает, потому что автокатастрофа может приключиться с кем угодно и в какой угодно момент.
Текст: Sylvia Patterson