Главная страница - Текущий раздел: Статьи

Настя Полева: Тацу - история альбома

К моменту распада ТРЕКА Настя Полева начала писать собственную музыку. Она уже закончила Архитектурный институт и временно работала художником-оформителем. По вечерам Настя проникала в актовый зал университетского клуба и наигрывала на фортепиано возникающие в голове мелодии. Музыка рождалась из конкретного состояния или настроения - без свидетелей, в полном одиночестве. Настя придерживалась принципа: Если придуманная мелодия на следующий день всплывает в памяти - значит, она действительно запоминается и чего-нибудь стоит. Подобные эксперименты с памятью отнимали у нее немало времени, но на поверку оказывались крайне продуктивными.
Это один из самых интересных моментов жизни, - считает Настя. - Вневременное состояние, которое завершается материализацией музыки. Периодом 85-86 годов датируется начало творческого союза Насти с гитаристом УРФИН ДЖЮСА Егором Белкиным. Он предложил Полевой реальную помощь в организации сольного проекта - начиная от подбора музыкантов и заканчивая аранжировками.
Когда благодаря продюсерству Белкина появилась возможность петь собственные песни, то первоначально у меня даже не было особого желания это делать, - признается Настя. - Я поостыла. Уж слишком долго меня забивали в СОНАНСЕ и в ТРЕКЕ. Но в процессе работы мое отношение к будущему альбому изменилось.
В то время Настя еще не пыталась сочинять стихи, поэтому с текстами она решила не рисковать, отдав кассеты со свеженаписанным музыкальным материалом сразу трем поэтам: Аркадию Застырцу, Илье Кормильцеву и Диме Азину. После чего стала спокойно дожидаться лучшего из предложенных вариантов.
Свой выбор Настя остановила на стихотворениях Кормильцева. Говорят, что Илья довольно долго въезжал в состояние поэта для женщин - вплоть до семейных скандалов, связанных с его увлечением песнями для Насти. Как оказалось впоследствии, результат все-таки стоил затраченных нервов и усилий.
Восточно-японизированная направленность этого альбома возникла довольно забавным образом. Во время репетиций будущей композиции Тацу у Насти в вокальной рыбе стали случайно проскальзывать японообразные звукосочетания - мацу, тацу и т. п.
Я тогда не знала, что тацу в переводе с японского обозначает дракон, - вспоминает Настя. - Но тут демо-вариант этой песни услышал полиглот Кормильцев, и решил, что это джапанизм, и из всего материала можно сделать экзотику.
Энциклопедические познания Ильи не могли не проявиться в написанных им стихотворениях. В Улитке он использовал фрагменты лирики японского поэта XVII века Иса, а герои песен Одиссей, Цунами и Ариадна возникли из древнегреческого эпоса. В основе центральной композиции Тацу лежала реальная история о японских юношах, засланных в конце Второй мировой войны сторожить от американского вторжения крохотные необитаемые острова на юго-востоке Японии. После ядерной трагедии в Хиросиме и Нагасаки об этих бойцах народного сопротивления как-то подзабыли. В контексте альбома сам Тацу воспринимался как вполне реальный маленький дракон, а не забытый Богом и людьми японский Маугли, отловленный в местных лесах аккурат к 70-летию советской власти.
Как упоминалось выше, тексты писались уже на готовую музыку - за исключением Клипсо-Калипсо, когда готовый текст был предложен Кормильцевым Бутусову и Насте одновременно. Когда я написал к этой песне музыку, на репетицию пришел Пантыкин и сказал, что ее должен петь кто-то другой, - вспоминает Бутусов. - И мы целенаправленно пригласили Настю исполнять эту песню.
Действительно, в 85-м году у Насти был небольшой период сотрудничества с НАУТИЛУСОМ. На нескольких концертах она пела Князя Тишины, а во время записи сольного альбома Белкина Около Радио были зафиксированы Клипсо-Калипсо и Снежные Волки - суперхит, написанный Бутусовым специально для Насти. На Тацу сотрудничество с музыкантами НАУТИЛУСА получило свое продолжение. Бутусов написал слова для песни Начало Каждой Реки (окончательное название - С Тобой, Но Без Тебя), а приглашенные на запись Могилевский и Хоменко подыграли Насте на саксофоне и клавишных.
...Несмотря на явный потенциал новых композиций, Кормильцев, прослушав репетиционную запись песни Тацу, отчетливо понял, что работа над альбомом движется не в том направлении.
В процессе аранжировки Белкин впервые столкнулся с песенным материалом не квадратного размера, - вспоминает Настя. - Он всю жизнь работал с четырьмя четвертями или с вальсовыми размерами. А здесь ритмический рисунок мог чередоваться по нескольку раз на протяжении одной композиции. Так произошло в песне Тацу, в которой размер 5/8 стал для него камнем преткновения.
Тупиковую ситуацию взорвал изнутри Кормильцев. Увидев, как Белкин начинает переделывать Тацу под пресловутые 4/4, Кормильцев напрямую сказал Насте, что Белкин и помогавший ему Пантыкин мыслят традиционно, и для этой композиции нужно искать других аранжировщиков, воспитанных на более новой музыке. Так на горизонте появилась кандидатура Игоря Гришенкова из АПРЕЛЬСКОГО МАРША, с которым Настя выступала за год до этого на 1 Свердловском рок-фестивале.
Я была вынуждена отдать Тацу и Ночных Братьев на аранжировку Гришенкову, - вспоминает Настя. - Такое с моей стороны получилось небольшое предательство.
Несмотря на то, что авторство аранжировок двух самых выигрышных в музыкальном отношении композиций принадлежало Гришенкову, на сессию он приглашен не был.
Я не особенно сильно огорчился, - сухо заметил впоследствии Гришенков. - Действительно, в нескольких песнях было немало моего материала. Но потом начались какие-то внутренние движения по поводу участия в записи Пантыкина, и в итоге в студию пошел он.
Не оправдывая Настину непоследовательность, попытаемся ее понять. Участие в этой сессии Пантыкина автоматически означало обеспечение студийного процесса множеством первоклассных музыкантов. Поскольку свердловские коммуникации Пантыкина не знали границ, ему удалось привлечь к записи почти все сливки местного рока. В числе приглашенных Пантыкиным и Белкиным музыкантов оказались барабанщик УРФИН ДЖЮСА Володя Назимов, Могилевский и Хоменко из НАУТИЛУСА, а также басист будущего концертного состава НАСТИ Вадим Шавкунов.
Все было покрыто страшной тайной, - вспоминает присутствовавший на сессии Бутусов. - Ночью нужно было залезать в студию через окно подвального помещения, и каждый, кто приглашался в храм, должен был принести с собой либо портвейн, либо несколько бутылок пива. Под окнами в течение всей ночи ютилась тусовка - в робкой надежде, что их пригласят посмотреть, что же происходит внутри.
Пример свердловского рокерского братства, в очередной раз проявившегося во время записи альбома Тацу, неоднократно служил впоследствии поводом для всевозможных спекулятивных разговоров на данную тему. В реальности, по-видимому, существовала еще одна причина, позволившая собраться вместе такому количеству сильных музыкантов.
Первоначально особого желания записываться ни у кого не было, - вспоминает звукооператор Леонид Порохня, который работал с Настей за два года до этого на записи Снежных Волков и Клипсо-Калипсо. - Многие из музыкантов почему-то считали, что альбом будет плохим и перспективы у Насти нет никакой. И только потому, что у многих музыкантов в тот момент не было ни нового материала, ни собственных групп, и находились они в очередном кризисе - именно поэтому их удалось собрать вместе.
...Сессия происходила в июне 87-го года в подвале университетской лаборатории технических средств обучения, в которой тогда работал Порохня. В записи ему помогал Сергей Осокин - телевизионный видеомастер и коллега Порохни по работе в университете.
Запись осуществлялась на два рок-клубовских магнитофона Олимп (переделанных Полковником на 38-ю скорость) и на кормильцевскую четырехканальную портастудию Sony. Весь звук шел через старый пульт Электроника - таким образом звукооператоры добивались условной многоканальности. Хоменко привозил на ночь из ресторана сразу несколько японских синтезаторов, от которых Пантыкина отрывали под утро с помощью автогена и башенного крана.
...Как только началась сессия, все дрязги между музыкантами прекратились, и работа закипела - все-таки в студии собрались профессионалы. Мэтры есть мэтры - понимая всю важность и серьезность этого проекта для Насти, они постарались свести халяву к минимуму.
Я играл на тенор-саксофоне, - вспоминает Могилевский. - Все свои партии я выписывал на ноты, свято следуя принципу: Лучшая импровизация - выписанная импровизация.
Концовка эффектного соло Могилевского в финале композиции Тацу была сделана на фоне ускоренного невнятного лопотания, взятого с аудиокассеты курса японского языка, принесенной в студию Кормильцевым.
Сама песня Тацу, с ритмом которой было столько проблем до начала записи, в итоге оказалась одним из самых ярких мест на альбоме. Это был пик экспериментов Порохни со звуком. По своей насыщенности замаскированные вторые планы в ней не уступали полиритмии основной мелодической линии. Настя не без успеха имитировала японские мантры, а журналист Александр Калужский - голос врага (Tatsu! Leave your rocks, gun-unloaded!), предупреждавшего юного воина Ямато об окончании войны. Но все же самым большим достижением альбома стали не сверхдозы восточной экзотики и не грамотные аранжировки в стиле world music, а новая, обволакивающе-мягкая манера вокала Насти, особенно убедительно прозвучавшая в композиции Вниз По Течению Неба: Я смотрю на голубой экран/С самой лучшей из любых программ/Как туман облака, алый плот уносит река/Я жду заката, плеска весла/Я жду отъезда навсегда.
По степени воздействия проникновенное пение Насти могло сравниться разве что со сказочным эффектом голоса Орфея, при звуках которого камни оживают и начинают тянуться к источнику звука. Взамен нарочито жесткого мужского вокала времен ТРЕКА - вкрадчивый голос и внутреннее обаяние. Отстраненная и отрешенная Настя со своей вневременной камерностью воспринималась чуть ли не как инопланетянка, проповедующая непривычную для отечественной поп- и рок-музыки воздушную атмосферу полусна-полутанца.
Тацу был дебютом Насти как композитора, и этот дебют получился на редкость убедительным.
Я была на сто процентов уверена, что Тацу пройдет, - вспоминает Настя. - Желание свернуть горы и сделать что-то, чтобы все ахнули, у меня было всегда. А когда появляется подобная мотивация, я становлюсь метеором. Я бы все стерпела, чтобы получить конечный результат.
Александр КУШНИР