Главная страница - Текущий раздел: Статьи

HENRY COW: HENRY COW

Существует великое множество способов рассказать эту историю: с точки зрения музыки или общественной морали, с точки зрения политики или искусства, от лица музыкантов или слушателей, вы ведь знаете - всё относительно. Каждый из участников группы расскажет ее по-своему и будет прав. Я бы попытался, как на уроке биологии, рассмотреть скелет, затем мышцы… то есть начать с идей, потом перейти к важным событиям, время от времени отвлекаясь на то, какие чувства их сопровождали. Человеческая память иллюзорна и обманчива, потому-то ее и подкрепляют всякого рода записками и документами. Задача же читателя, наоборот, проникнуть глубже, чем позволяет автор, чтобы понять мотивы и подоплеку тех или иных поступков и событий. Тогда среди нагромождения психологии и гормонов, всего спектра чувств - от страдания до наслаждения - вдруг откроется истина. Мы говорим о революции? Нет, кто-то уже спел эти слова до нас. Пусть будет по-другому: то были самые лучшие времена, то были худшие из времен…
Крис Катлер

Pages Of History
В то время, как обширная история прогрессивной музыки знает немало замечательных примеров достижения вселенской славы и коммерческого успеха (те же Genesis, Yes и Pink Floyd), существовали и ныне существую группы, чей вклад в разработку этого пласта рока (неоспоримо) вряд ли возможно переоценить, но видимые глазу достижения растворились в потоке времени и пространства. Британский коллектив Henry Cow - именно такой случай. Когда-то, в начале славных 70-х, это был самый гастролирующий английский состав, хотя имевший лишь незначительный культовый статус в Штатах и практически неизвестный за Железным Занавесом. Еще более важно то, что с годами интерес к музыке Henry Cow не только не упал, но, наоборот, неизмеримо вырос, подкармливаемый не только их многочисленными последователями (в основном в Европе), но и активно действующими сольно экс-участниками команды. Несомненно, Henry Cow тоже испытали огромное культурное и личное влияние пришедших в этот мир чуть раньше (Бертольд Брехт, Фрэнк Заппа, Soft Machine), но их бескомпромиссное творчество достойно не одного исследовательского тома. Группа действовала как конгломерат исполнителей, приходили и уходили инструменталисты, но идеологическое и композиторское ядро оставалось неизменным на протяжении всех лет существования Henry Cow и, конечно, определяло суть и содержание всех альбомов, записанных под этим именем.
Была ли Henry Cow кентерберийской командой, еще тот вопрос. Хотя географически ответ будет отрицательным (почти все основные участники познакомились еще будучи студентами Кембриджского Университета), группа испытала сильнейшее воздействие тех же Soft Machine или Caravan. Еще в большей степени это относится к личным связям с представителями этого направления прог-музыки. С другой стороны, именно Henry Cow повинны в появлении такого уникального явления в рок-музыке, как RIO (Rock In Opposition), школы, названной так в честь объединения британских и европейских авангардных банд схожей политической ориентации, созданного в 1970-м и сохранившего дух тех времен если не идеологически, то музыкально точно (спросите об этом у Даниэля Дени из Univers Zero - он знает лучше).
История названия Henry Cow весьма туманна. Говорят, будто это некое сокращение имени американского композитора начала XX века Генри Кауэлла, но сами музыканты напрочь отрицают такую версию. Что касается стилистики, то некоторые специалисты в области джаза и рока вообще утверждают, что Henry Cow исполняли не экспериментальный джаз-рок, а то, что принято называть алеаторикой (авангардный жанр, созданный композиторами Штокхаузером и Булезом), только в электрическом варианте, да еще с элементами фанка. Бог с ними, с определениями, в них, что касается истинного лица Henry Cow, действительно разобраться невозможно.
Официальной датой рождения команды принято считать май 68-го, а основателями - двух студентов Кембриджа - гитариста и скрипача Фреда Фрита и саксофониста Тима Ходгкинсона. Ребята познакомились, став участниками местного дэнс-бэнда, а их первоначальное видение Henry Cow выглядело как блюз-роковый секстет. Вокруг этой двоицы собралось еще несколько молодых музыкантов, чьи имена не стоят упоминания. Уже в октябре 1968-го в группе появляются действительно значимые лица. Первым таким лицом был басист Энди Пауэлл, уболтавший Фреда и Тима избавиться от остальных игроков, сократив группу до трио. Хотя в таком составе Henry Cow продержались недолго, Энди способствовал более серьезному подходу к композициям и их аранжировкам, именно он убедил Ходгкинсона освоить орган. Пауэлл быстро покинул группу, скитался по многим прогрессивным проектам и нашел пик своей карьеры в качестве басиста и аранжировщика в The Alan Parsons Project.
Пауэлла в 69-м сменил Джон Гривз, а вот эпопея с барабанщиками длилась еще пару лет. Но уже в то время Henry Cow начали долгую карьеру гастролирующего состава и познакомились в турне с другими прогрессивщиками (например, Gong), что явно влияло на рост их исполнительского и творческого мастерства.
Трудности с ритм-секцией заставили парней плотно поработать с объявлениями в Melody Maker, где в августе 1971 они и наткнулись на Криса Катлера, до того игравшего в безымянных рок-группах, чьим единственным достижением (зато очень недурственным) было создание джаз-роковой Ottawa Music Company. В начале 70-го я дал объявление в Melody Maker. По нему обращались многие музыканты, искавшие единомышленников, но Henry Cow оказалась первой постоянной группой, вышедшей на контакт. Именно Катлер стал третьим основным лицом в Henry Cow, продержавшимся вплоть до распада группы. Все лидеры группы пели. Затем Университет закончился: перед ребятами встал вопрос о карьере и музыке. Выбор пал на музыку. Команда переехала в Лондон и приступила к репетициям в доме, который арендовал Крис: Мы репетировали 6 дней в неделю с 9 утра до 6 вечера, время от времени выбираясь куда-нибудь на концерт-другой.
Интересно, что даже в первые годы существования (к тому же, не имея ни одного альбома в багаже) Henry Cow умудрялись действовать в различных направлениях, участвуя в добром десятке сайд-проектов (скажем в знаменитом Оркестре Рок-Композиторов из 20 с лишним человек или аккомпанируя в мюзиклах, балетах и театральных постановках британских театров) и плотно гастролируя (например, с уже популярными Velvet Underground). Приход в команду Джеффа Лея (саксофон, труба), постоянные выходы в свет не только под именем Henry Cow, но и как Explorers' Club или Cabaret Voltaire, сотрудничество со всевозможными деятелями андеграунда в области музыки и театра - всё это в конце концов привлекло к группе внимание рок-прессы и шоу-бизнеса. Результатом стало подписание в 73-м контракта с Virgin Records. Играя в театрах, Henry Cow вынуждены были участвовать в обсуждениях постановок, что учило их воспринимать творчество как коллективный процесс. Работа была сложной, требовала дисциплины и концентрации, но одновременно учила сотрудничеству и выживанию в этом недобром мире. Мы становились качественно другой группой.
Дебютный диск Henry Cow Legend (в другом написании LegEnd в соответствии с изображенным на кавере вязаным носком - первым из трех последующих) вышел в том же году. Конструировали его Том Ньюмен и Майк Олдфилд, а по настроению и аранжировкам это единственный почти чисто кентерберийский альбом группы, но с попытками левацких политических заявлений (Nine Funerals Of The Citizen King).
Ньюмен, кроме всего прочего, научил нас пользоваться студийной аппаратурой. В целях промоушна Virgin организует совместный британский тур Henry Cow и Faust. Ребята подружились и во время концертов постоянно обменивались инструменталистами, а то и просто джемовали в полном составе. Упомяну и то, что гитарист Faust Питер Блегвад позже играл в Slapp Happy - еще одном дружественном Henry Cow коллективе. Гиг триумфально завершился в лондонском Rainbow Theatre, а Henry Cow уже занимались очередной театральной постановкой, одновременно записывая 20-минутную импровизацию для политизированной компиляции Greasy Truckers.
В конце 73-го Лей, не очень-то согласный с музыкальными выкрутасами остальных и особенно образом их жизни, ушел из группы. Его заменила Линдси Купер, с которой ребята познакомились во время работы над спектаклями. Линдси получила классическое образование по гобою и фаготу, да и по части импровиза с ней всё было О.К. Нам хотелось использовать не только традиционные роковые и джазовые инструменты. До записи оставались считанные дни, и вот, почти без репетиций и с кровоточащими деснами (у Линдси как раз удалили все 4 зуба мудрости) она приступила к записи в нашем составе. Записанный в феврале 74-го очередной альбом Unrest получился неоднозначным. Если первая сторона диска представляла отличный сбалансированный прог/джаз/авангард с классическим влиянием, то на вторую у ребят явно не хватило материала, пришлось целиком положиться на импровизацию и эксперимент. Записи сделаны с многократным наложением и ускоренными прокрутками, по большей части тяготеют к так называемому musique concrete и явно на любителя. Тем не менее, сами музыканты были довольны: Мы вышли из студии счастливыми, чувствуя, что действительно добились чего-то.
После гастролей с Captain Beefheart, лидеры Henry Cow принимают решение вновь поработать квартетом, для чего временно увольняют Линдси. Мы поняли, что начинаем заплывать жиром - каждый день концерты с одним и тем же сетом. До этого мы старались изменять программу, выдумывали новые ходы, изменяли порядок кусков в композициях… Примерно в то же время появляется идея создания совместного проекта со Slapp Happy, в которую, кроме уже упомянутого Блегвада, входили пианист Энтони Мур и германская певица Дагмар Краузе. Прежде всего, им помогли получить контракт с Virgin, и вышедший в ноябре 74-го Desperate Straights продемонстрировал удивительный сплав двух полноценных и уникальных коллективов, заложив основу их дальнейшего сотрудничества. Дагмар еще больше политизировала нашу группу, - утверждает Фред Фрит. - Она всегда старалась петь политические тексты. Она была увлечена политикой больше, чем любой из нас.
Следующим шагом стала запись очередного диска Henry Cow In Praise Of Learning (1975), в котором на правах гостей (хотя и не так явно как в Desperate Straights) участвовала троица Slapp Happy, но весомый вклад сделала лишь Дагмар, чей удивительный (впрочем, это заявление спорно, кто-то скажет - отвратительный) голос внес новые моменты в музыку Henry Cow. Попытка объединить группы в одно целое провалилась, уж больно необычным для Мура и Блегвада оказался подход к трактовке музыки от Henry Cow. С ними осталась только Краузе, которая, впрочем, с трудом выдерживала постоянные изнурительные путешествия группы, несколько раз уходила из нее по состоянию здоровья… но опять возвращалась. Запись проводилась в не отапливаемом школьном спортзале при минусовой температуре, но на качество альбома это не повлияло. Мы чуть не замерзли там насмерть, - рассказывает Крис.
Вообще надо сказать, что количество народа в Henry Cow не ограничивалось самими музыкантами, с ними постоянно тусовался кто-то из окружения, члены семьи, помощники и просто сочувствующие граждане. Одни музыканты уходили, другие тут же заполняли бреши, некоторые (как, скажем, вернувшаяся в 75-м Линдси Купер) побывали в Henry Cow не один раз.
Непрерывные гастроли не только выявляли слабые звенья в цепи, но помогали накапливать концертный материал: в начале 1976 норвежская Compendium выпустила зальный двойник Concerts, в который вошли композиции группы за период с сентября 74-го по август 75-го, причем не только классические вещи, но и те, что не входили ни на один из дисков команды (не говоря уж о том, что импровизационная часть известных композиций просто уникальна). Впервые мы всё делали сами: микширование, мастеринг, оформление буклет и даже контроль производства. Тем временем популярность Henry Cow, авторитет группы в кругах рок- и джаз-авангарда росли семимильными шагами, в основном благодаря тем же гастролям, а Европа (Франция, Италия, Голландия, Швейцария, Испания, Бельгия, Скандинавия) стала прямо-таки домом родным для всех ее участников. После Unrest такой тур длился почти без перерывов 2 года. Интересно и то, что Henry Cow стала первой рок-группой, участвовавшей в концертах по сети, благодаря стараниям менеджера Magma Джорджио Гомельски.
Тем не менее, центробежные силы, всегда сопутствующие мятежным душам настоящих талантов, начали действовать и внутри основного состава. В январе 76-го об уходе из группы заявил Джон Гривз (тогда же в очередной раз выбыла из игры Дагмар Краузе). Квартет из Фрита, Ходгкинсона, Купер и Катлера вчистую бросил композиционно-песенный материал в угоду гольному импровизу, с чем, тем не менее, успешно разъезжал по свету. Однако, уже к лету в составе Henry Cow вновь объявилась Краузе, да еще и Джорджи Борн (специализация - джаз-роковый бас и виолончель), а в турне по Англии ребята выволокли французов-единомышленников Etron Fou Leloublan.
В 77-м активизировалась политическая деятельность Henry Cow. Яркий пример - коллаборация с Mike Westbrook's Brass Band и фолк-сингером Фрэнки Армстронгом в формации Orckestra для сопровождения различных мероприятий, проводимых Британской Коммунистической партией. Тем не менее, хотя этот огромный состав успешно работал вживую, он так и не выдал каких-то записей, зато, видимо, повлиял на разрыв отношений с Virgin Records. Наш союз с Virgin к тому времени стал камнем на шее обеих сторон: с одной стороны, мы почти не приносили им доходов, они больше не брали под свое крыло экспериментальные группы, сосредоточившись на тех, кто приносил настоящие деньги. С другой стороны, ни один из наших дисков не был лицензирован или дистрибьютирован в страны Европы - туда, где мы проводили большинство туров, где мы практически жили, где нас знали и любили. В октябре 77-го Henry Cow уходят с этого лэйбла, а от них в очередной раз уходит Дагмар Краузе. Несмотря на по-прежнему успешные концерты и готовность к записи очередного альбома, в самом сердце группы зарождается болезнь - тяготение к противоположным музыкальным тенденциям. Фрит и Катлер стремились к более коротким, песенно-ориентированным композициям, тогда как Купер и Ходгкинсон оставались яростными сторонниками импровизации и инструментала.
В соответствии с вышесказанным, в 1978 на собственном лэйбаке команды Broadcast Rec. выходит не один, а сразу два релиза группы: первый - Hopes And Fears под именем Art Bears содержал материал Фрита, Катлера и Краузе (вновь посетившей группу) с участием остальных, инструментальные же композиции пера Ходгкинсона и Купер выпустили как очередной диск Henry Cow Western Culture. Это решение по сути своей ознаменовало безвременный конец команды. После принятия этого тяжелого решения мы специально выделили 8 месяцев на прощание со всем, кто поддерживал нас в эти годы, - вспоминает Крис Катлер. - И тем временем написали совершенно новый материал. Он же добавляет: После ухода Джона Гривза в группе образовалась трещина, которую мы так и не смогли заделать.
Зато в том же 1978-м мир становится свидетелем беспрецедентной акции - рождения проекта Rock In Opposition, в который, наряду с Henry Cow, вошла целая когорта европейских коммунистически ориентированных групп - Univers Zero (Бельгия), Etron Fou Leloublan (Франция), Samla Mammas Manna (Швеция), Stormy Six (Италия). 12 марта 1978 года они выступили под одним (красным) флагом на фестивале в Лондоне. Общность этих, очень разных по музыке, команд заключалась в том, что все они держали двери открытыми для джаза, рока и world music, не чурались участия в любых фестивалях: от клубных, до театральных выступлений, неважно, кто их проводил - картинные галереи или левые политические организации. Henry Cow, будучи явными лидерами RIO нашли свое место одновременно в центре и вне всех этих категорий.
Хронологически это были последние дни Henry Cow. Ко времени выхода Western Culture вышел и пресс-релиз группы с заявлением о самороспуске: На десятом году существования мы вынуждены заявить, что прекращаем деятельность как группа Henry Cow, хотя музыканты будут сотрудничать в будущем. Мы по-прежнему остаемся друзьями и уважаем творческие взгляды друг друга. Между нами уже нет того духа общности, что двигал нас все эти годы. Henry Cow уже не в силах прогрессировать, поэтому мы решили работать в разных направлениях. Мы не имеем права прятаться за этим названием и копировать себя, спокойно дожидаясь пенсии.
К чести всех музыкантов Henry Cow скажу - этого действительно никогда не произошло. Каждый из них пошел в своем направлении, но пути эти постоянно пересекались в 80-90-х прошлого века, да и сейчас тоже. Art Bears записали еще два диска, Купер и Борн некоторое время играли в National Health, затем в Feminist Improvising Group, после чего Купер начала собственную (и весьма успешную) сольную карьеру, в которой ей немалую поддуржку оказал Крис Катлер. Ходгкинсон - создатель РИОшных проектов The Work и Officer, его сольные работы так же заслуживают внимания. В 1990-м он посетил новую Россию, причем побывал в Сибири, доехал с концертами до Абакана, Красноярска и Ангарска (Эх, чуток бы и в Хабаровск примотал!). Кстати, в Красноярске ему помогли решить проблему с визой …сотрудники КГБ (видать почуяли своего - красного!). В середине 80-х и начале 90-х Катлер, Купер, Краузе, Ходгкинсон, Гривз и Фрит не раз объединялись для различных проектов, привлекая к ним и молодых музыкантов. Так что древо Henry Cow продолжает расти (News From Babel, Skeleton Crew и др.). А последний официальный концерт группы состоялся в Милане 25 июля 1978 года.
Весть о роспуске Henry Cow стала шоком не только для любителей их музыки, но и для всего сообщества RIO. Вот как отразилось это в заявлении организации: Единственный человек, который мог бы сравниться по своему влиянию на музыку с Henry Cow, Фрэнк Заппа, но он уже давно вне игры. Henry Cow - всё еще часть движения.

Albums
Рискующий впервые познакомиться с продуктами деятельности групп RIO и Henry Cow в особенности должен обладать хотя бы минимальным опытом слушания авангардной музыки и раннего арт-рока. Если вы хорошо понимаете Van Der Graaf, King Crimson или Фрэнка Заппу - всё в порядке. Хуже тем, кто вырос на прямолинейном роке и особенно металле. Не один мой знакомый из этого контингента испытал шок от первого прослушивания Henry Cow или Art Zoyd. Дослушавшие это до конца и выжившие, утверждают, что главная особенности РИОшных групп - диссонансный вокал и чуждая гармонии музыка, композиции лишенные мелодии, это какофония из гитар, саксофонов и ударных, работающих в полном хаосе. С ними трудно спорить. Я выдвину всего один аргумент: музыка RIO - другая, она живет по своим, параллельным законам, ей чужды рамки, а истинное её лицо - в импровизации, то есть в таком аспекте, который идет в разрез с принципами звукозаписывающей индустрии. Но попробовать осилить её стоит, ведь тот, кому это удается, получает награду - настоящее наслаждение тем, чего не понимают остальные…
LegEnd (1973)
Первое впечатление - дебют малоопытных музыкантов, решивших поразить слушателя самыми странными композициями, когда игроки стараются показать крутой авангард, а зрители устало зевают и посматривают на часы. Но не спешите, а попробуйте еще раз. Вы уловите чутким ухом среди организованного хаоса мастерство композиторов и юмор идеологов. Лучшие треки - Nirvana For Mice, Teenbeat и Funerals Of The Citizen King - джазовые гармонии, смещение мелодических линий под едва различимый угол (так мог бы сделать только Фрэнк Заппа!) и высокая интенсивность музыки. Такое сейчас принято называть прог-фьюжном, но дело отнюдь не в терминологии. Дело в том, что Henry Cow, как и большинство выходцев из музыкальной среды 60-х, держали планку высоко с первого же альбома. Главное - не скучать по мелодиям (и не искать их здесь). Плотность звука и количество инструментов предполагают наличие целого джаз-бэнда. По настроению во многом схоже с Lizard King Crimson.
Unrest (1974)
Второй диск Henry Cow так же далек от кентерберийского звука, как и от King Crimson. Пожалуй, наряду со следующим опусом, это лучшее из произведений группы, где четко выдержан (для тех, кто умеет слушать) баланс между композицией и импровизацией. Смесь авангарда и рока, полные диссонансных мелодий вещи, красивые пианиссимо и чуждые уху звуки. Half Asleep, Half Awake, Ruins, понравятся и старому арт-рокеру и любителю нынешних RIO-команд, тогда как Linguaphonie выдержана в традициях Magma. Solemn Music - короткая атональная перестрелка Купер и Фрита. Свободная импровизация, граничащая с какофонией, лучше всего представлена на Upon Entering The Hotel Adlon и Deluge: брякающие барабаны, клацающая гитара, судорожные позывы духовых неожиданно сменяются мягкими аккордами и плавными звуками фагота. Именно Unrest показывает истинную музыкальность Henry Cow и класс инструменталистов (вокала здесь практически нет). Особенно хороши партии ударных в первых трех треках. И в целом, слушая альбом поражаешься богатству палитры и чувствуешь себя в некой шизофренической картинной галерее, где смешаны все краски и жанры в угоду сумасбродной идее гениального и больного автора.
In Praise Of Learning (1975)
Как уже говорилось выше, этот диск записан при участии трио Slapp Happy, но поскольку все, что было общего у этих команд, это марксистская идеология и звукокомпания Virgin, лишь Дагмар нашла на In Praise… достойное применение своему вокалу. Первая половина явно сильнее. Даже там, где вещи кажутся безмелодийными в целом, каждая отдельная часть имеет собственную мелодию. Несомненно, лучшая - War, открывающаяся милитаристским причитанием и выкриками Краузе. Еще одна убойнейшая тема - 16-минутная Living In The Heart Of The Beast, где жесткие хардроковые гитары соседствуют с джазовыми плавающими ритмами, фортепианными пассажами и бесчисленными паузами и сменами темпа. Масса флейты и фагота. Вторая часть основана больше на импровизе, она слушается тяжелее (особенно, если самое сложное из того, с чем вы сталкивались, Gentle Giant). Но скучным альбом не назовешь, да, он тяжеловат для восприятия, но его хочется слушать еще и еще, он просто слишком сложен, чтобы быть скучным. Зато сколько необычных звуков и инструментов вам предстоит услышать! В любом случае (понравится он вам или нет) In Praise Of Learning вне диспутов по поводу качества.
Western Culture (1978)
Последний альбом Henry Cow довольно сильно отличается от предшествующих. В нем зигзагообразно сочетаются индустриальные звуки и яростное пламя джаза. Industry - яркий пример: шум машин постоянно сопровождает синхронную работу гитары, клавишных и ударных. Лишь на короткие отрезки место уступается какому-либо отдельному инструменту, и бойня начинается заново. The Decay Of Cities начинается с акустической гитары, затем вступают духовые, создающие деликатную атмосферу, но не надолго: мощные барабаны разбивают сон вдребезги, за ними следуют резкие диссонансы гитар, клавиш и скрипки. On The Raft строится на духовой секции (Фрит - саксофон, Катлер - труба)… Как уже упоминалось, это альбом содержит идеи Ходгкинсона и Купер, а именно они были сторонниками ухода в бескрайнюю импровизацию. Поэтому даже для опытного уха первое прослушивание превращается в организованный шум, хаос и нагромождение звука. Второе прослушивание выделяет какие-то детали, и лишь с третьего начинаешь понемногу вмыкать в существо происходящего, различая границы композиций и вникая в суть содержания. Только после пятого-шестого раза (советую слушать хотя бы через день и не отвлекаться на другой музон!) эта музыка достает тебя. Предупреждаю: ментально опасно для неокрепших мозгов и фатально неприемлемо для любителей прог-мэйнстрима.

Music & Politics
В первой половине 70-х рабочее движение в Британии и Европе было сильным: монополии зажимали рабочий класс, мало считаясь с назревавшими проблемами. Соответственно, марксистские идеи стали весьма популярными не только в рабочей среде, но и среди студентов и творческой интеллигенции. Henry Cow не были исключением (Эх, в СССР бы их на полугодовую экскурсию!). Социалисты и коммунисты умело использовали всё, что могло заинтересовать молодежь, в том числе искусство и музыку.
В апреле 75-го Henry Cow играли совместные концерты с соратником по Virgin Робертом Уайаттом в Париже. Это был бешеный успех, публика 15 минут аплодировала стоя. Нам пришлось выйти вновь. Мы не знали, что сыграть и решили сделать кавер Soft Machine. Потом мы повторили ту же программу в Лондоне, после чего нас пригласили в Рим вместе с Gong.
Италия в те годы была закрытой территорией для рокеров. Виной тому - события вокруг гастролей Лу Рида, когда взбешенная высокими ценами на билеты толпа угробила оборудование стоимостью несколько тысяч фунтов. Молодые итальянцы были настроены по-боевому в отношении американо-британской музыкальной мафии. Промоутеры, соответственно, перестали посылать в Италию свои группы. Но шоу Henry Cow было не простым концертом, они приехали, чтобы участвовать в манифестации, организованной левой газетой La Stampa Alternativa. Акция была бесплатной и собрала более 20 тысяч слушателей. После концерта Henry Cow решили немного задержаться. Они припарковали свой большой автобус (который одновременно служил им домом, офисом и кухней) на Piazza Farnese и продолжили общение с людьми. Тогда-то к ним и обратились представители радикальной и коммунистической партий, предложившие команде участие в ежегодном фестивале Festa D'Unita. Ребята дали согласие, и понеслось: они приезжали и играли, приезжали и играли… из года в год, за годом год. С 1975 они появлялись в Италии не менее двух раз в году, и так было до последнего дня существования Henry Cow. Даже последний концерт группы состоялся в Италии…
В начале 77-го команда приняла активное участие в создании движения Музыка за Социализм (Music for Socialism) в Лондоне и организации там Майского Фестиваля (Знаем-знаем, мы тоже отмечаем 1 Мая). Естественно, большая часть таких мероприятий не влекла за собой гонораров.
Ну и самое выдающееся событие, (как музыкально, так и политически) к которому приложились Henry Cow, была организация и проведение в Лондон первого фестиваля Rock In Opposition, явившегося по существу датой создания одноименного движения, объединявшего рок-музыкантов независимо от их национальной принадлежности в целях борьбы за торжество социалистических идей Маркса. Все приехавшие группы (из четырех европейских стран) были друзьями Henry Cow. Нам казалось странным и несправедливым то, что этих музыкантов не знали за пределами их городов, а их музыка оставалась неоткрытой для английской и американской аудитории. Но в те годы неанглоязычные команды просто не признавались в англо-говорящих странах. Фестиваль имел не только расплывчатую политическую, но и вполне конкретную задачу - поставить единение музыкантов разных национальностей в противовес британскому музыкальному шовинизму. Появление движения RIO показало де-факто, что в мире уже несколько лет существует интернациональное объединение авангардных музыкантов. RIO начала активно пропагандировать экспериментальную музыку во всех странах, где были ее участники, кроме того помогая им в промоуции на общеевропейском уровне. И хотя период активной деятельности РИОшников в качестве политической и финансовой силы был очень недолгим, идеи и традиции движения не забыты и поныне. Это стало Тенденцией в музыке, не говоря уже о стиле, пусть очень аморфном и разношерстном, но зато едином духовно. То, что было сделано в 1975 Henry Cow, уже не подвластно времени… Большие компании с тех пор не могли контролировать музыку, диктовать, что позволено, а что - нет. RIO была скорее отправной точкой нового мышления в музыке, чем какой-то серьезной формацией, - считает Крис Катлер.
Новое рождение музыки RIO произошло во второй половине 90-х. Ныне группы этого направления существуют не только в Британии и Европе, отравление было настолько тяжелым, что коснулось даже Японии и такой коммерчески прожженной страны как США. Впрочем, теперь это не столько политическое (если вообще имеет какую-то определенную окраску), сколько чисто музыкальное движение. Это понятно, изменились внешние и внутренние условия, проклятые капиталисты, напуганные ростом стачечного движения в 70-х, давно прикормили трудящихся, чей уровень жизни вырос настолько, что понятия бунта и революции напрочь улетучились из мозгов работяг и студентов. Похоже, там эти понятия скоро исчезнут и из словарей (да оно и к лучшему). Тем не менее, интерес к авангардистской и экспериментальной музыке, сочетающей все мыслимые и немыслимые слои рока, джаза, психоделии и народной музыки, продолжает расти, делая жанр RIO неотъемлемой и весомой частью современного прог-рока. И это радует, как радует вообще любое умение мыслить нестандартно.

Из интервью с Крисом Катлером (1997-2000)
- Вы изучали музыку и играли где-то до Henry Cow?
- Я никогда не изучал музыку, но, как и большинство музыкантов, играл в школьных группах с 14 лет. Я перепробовал банджо, гитару, тромбон и флейту, но остановился на ударных. Я учился на Shadows и Ventures, играл ритм-энд-блюз. К 65-му я оказался в группе, которая постепенно стала исполнять довольно странную музыку вроде Soft Machine и Pink Floyd барретовского периода. Мы играли в психоделических клубах.
- Почему Henry Cow отказались от традиционных форм функционирования рок-групп?
- Я не уверен, что это было так, просто мы делали то, что нам было интересно в тот момент. Идти против правил туда, куда по-нашему стоило идти… Иногда это было тяжело: коллектив давил на отдельных композиторов и музыкантов, подчиняя их своим законам. Даже те или иные решения по поводу каждой отдельной композиции принимались ВСЕМИ участниками Henry Cow. С другой стороны, решение идти вразрез с законами индустрии было продиктовано чувством самосохранения.

- В чем это выражалось?
- У нас всё было автономное: оборудование, грузовик для его перевозки, автобус, который служил нам домом, мы были самообеспечены. Мы сами организовывали туры и другие мероприятия, все доходы шли в общую кассу. Мы почти не подвергались обычной эксплуатации шоу-бизнесом.
- В долгих поездках по Европе вы не тосковали по дому?
- Мы не чувствовали себя изгнанниками, в Европе нам было хорошо. Нам нравилось путешествовать.
- Вот слова из декларации RIO: Музыкальная индустрия действует по законам прибыли и престижа, они слышат только шуршание денег, а их сердца полны крови убиенных… Как, на ваш взгляд, изменилась ситуация в шоу-бизнесе, стала ли она лучше?
- Она ухудшилась: большие компании не заключают контракты в интересах Музыки. Музыка должна приносить им доход. Но мы ведь обходимся без этой индустрии! Каждый в состоянии позаботиться о себе и не идти на компромисс со своими убеждениями…

- Почему вы занимаетесь музыкой, а не политикой?
- Я - музыкант, еще я немного пишу. Карьера политика скучна и не приносит самоудовлетворения. А скажите, может общество существовать без искусства? Политики этого никогда не учитывают, вот в чем их беда. В своей музыке я касаюсь многих вопросов, в том числе и политических. Но ограничивать себя только политическими темами - всё равно что жить в наручниках.

- Тогда почему RIO существовала так недолго?
- Как организация - около 2 лет. Это был необходимый по тем временам момент консолидации, а, сыграв свою роль, RIO исчезла. Трудно судить о том, что она сделала кроме демонстрации монолитного единства музыкантов из разных стран… Теперь это просто часть музыки.

- Как возникла сама идея RIO?
- Мы разъезжали по Европе с начала 70-х и встречали удивительных музыкантов. Но британские и американские лэйблы определяли по своей воле, какие группы и жанры имеют право на существование: то, что было странным и необычным, не подлежало распространению. Польская или французская команда не могла добиться успеха даже во Франции или Польше! Мы поняли - надо показать всем эти уникальные группы. Мы хотели сказать людям: В мире происходит масса событий, не верьте музыкальной прессе и звукозаписывающим компаниям! Посмотрите на мир собственными глазами! В тот момент мы и не думали о какой-то организации, мы хотели только провести концерт. Но появление движения RIO оказалось неизбежным…

- Был ли концерт записан?
- Да, только я не знаю, у кого остались записи.

- Смогло ли общество оценить всё значение RIO?
- Нет, но это и не важно… Общество вряд ли интересуется даже традиционным искусством! И это не критика. Если тебе что-то интересно, нельзя навязывать это другим. Я вот, к примеру, не интересуюсь спортом. Все мы любим разные вещи, и в этом - сила, а не слабость человеческого общества.

- Как вы оценивает RIO сейчас?
- Как момент истории.

- Может ли RIO быть шагом к глобализации современной музыки?
- Музыка и так глобальна: из-за ее мобильности и круговорота кассет, дисков.

- А что вы думаете о современной рок-музыке? Считаете ли себя рок-музыкантом?
- Иногда. Музыкальная сфера настолько расширилась, что просто невозможно уместить всё, что происходит в музыке под вывеской рок, хотя именно он стал родоначальником большинства ответвлений современного музыкального искусства. Я считаю себя рок-музыкантом, но уже не играю рок.

- Как вы относитесь к таким британским составам, как King Crimson, Van Der Graaf, Gentle Giant и др.?
- Почти никак. У меня не было времени слушать King Crimson, но первый их диск мне не понравился. Более поздние вещи тоже меня не трогали. Хуже было то, что они - наши современнки, и нас часто с ними сравнивали… Но ведь связи-то никакой не было! Они работали в гораздо более узкой сфере. А их патетические заявления об изобретении фриппотроники просто смешны. Каждый гитарист изобретает такие вещи! Меня не интересовали и другие прогрессивные группы - Yes, Genesis… Между нами не было ничего общего. Мы ничему не научились у них, нашими предтечами были Soft Machine, Заппа, ранние Pink Floyd, Колтрейн, Штокхаузер…

- Как ударник охарактеризуйте других прогрессивных барабанщиков: Даниэля Дени, Кристиана Вандера, Билла Брафорда, Джона Маршалла.
- Лично я знал только Дени и Вандера. Я считаю, что Даниэль - прекрасный барабанщик и композитор, у него необыкновенная техника. Вандер же был последним, кто повлиял на меня. Я не люблю слова гений, скажу лишь, что Кристиан очень близок к нему. Он создал музыку, которая еще будет удивлять и восхищать. Он умудрился соединить в ней Колтрейна, Стравинского и Джеймса Брауна, а затем перевести всё это в форму рока. Другие мастера, вдохновлявшие меня - Роберт Уайатт, Джон Френч, Кейт Мун, Митч Митчелл, Элвин Джонсон… У них есть чему поучиться в плане комбинации техники и воображения. Брафорд и Маршалл - профессионалы, но в их игре для меня нет ничего нового. Но учтите, мой подход к инструменту довольно эксцентричен. И, конечно, не таков, чтобы все бросились создавать на его основе школу. Во всяком случае, еще никто с этим не обращался.

- Какие у вас отношения с остальными участниками Henry Cow и возможен ли реюнион?
- Я и сейчас постоянно работаю с Фредом Фритом (в нашем дуэте и группе Tense Serenity). Кроме того, я часто помогаю Тиму Ходгкинсону, работаю с Джоном Гривзом. Я давно не видел Дагмар, но и с ней я сотрудничал несколько лет назад. Воссоединение? Как знать?! Если когда-нибудь это случится (для чего нужны очень серьезные причины), я уверен - мы напишем абсолютно другую музыку. С тем, что играли Henry Cow раньше, дело не пойдет. Ностальгия на моей карте не присутствует! Ни один из нас со дня расставания не прекратил сочинять музыку, и все мы шли вперед, а не назад. Достаточно заглянуть в наши дискографии. Henry Cow всегда была и остается сверхпродуктивной группой отдельных личностей.

Conclusion
Немного странно говорить о Henry Cow в прошедшем времени, правда? Музыканты, более двадцати лет назад входившие в эту странную и удивительную команду, до сих пор творят безостановочно, причем на уровне вряд ли более низком, нежели их первая группа. Но статья требует окончания, где просто необходимо употребить глаголы в прошедшем времени…
Их звук был настолько текучим и изменяющимся, а идеи - такими смелыми, что мало кто мог подражать им напрямую. Зато они инспирировали многих, заставили думать и творить под другим углом, в другом измерении. Спонтанность, замысловатые и трудные к исполнению структуры, философия и юмор Henry Cow вплели не одну основную нить в ткань, из которой сшито знамя Прогрессива. И, думаю, этого достаточно.

Для справки
Henry Cow были, прежде всего, концертирующим составом: ни один из дисков даже приблизительно не дает представления о том, как они звучали на сцене. И еще: существуют залежи материалов, которые они никогда не пытались записать.
Учтите, что во время почти никогда не прекращавшихся гастролей в составе группы было не меньше женщин - музыкантов и обслуживающего персонала, чем мужчин.
Henry Cow не была одноразовым проектом. Ее участники в течение 5 лет буквально жили вместе, и это касалось не только гастролей и репетиций. Они жили настоящей коммуной: все заработанные деньги поступали в общую кассу, откуда уходили на оборудование, транспорт, питание. Только в последние пару лет музыканты стали позволять себе получать небольшую зарплату (10-20 фунтов в неделю, а в последние месяцы до 25). Группа в буквальном смысле кормила их - этим занимались Крис Катлер и Мэгги Томас - звукорез по совместительству. Многие путешествовали с женами и детьми…
Командой управляли при помощи собраний - ежедневных и еженедельных, иногда внеочередных. У каждого, помимо музыки, были свои обязанности (финансы, снабжение, разработка маршрутов, администрирование, обслуживание и т.п.). Henry Cow бывали в очень удаленных от музыкальных центров и довольно странных местах. Они попадали в удивительные, если не сказать большего, ситуации. Ими правил мятежный и неустойчивый дух идеализма, смешанного с юношеской глупостью и упрямством, но по тем временам всё это имело смысл.
Reactor