Главная страница - Текущий раздел: Статьи

Дюша Романов: Андрей Рюша Решетин. Мой друг - флейтист

Дюшку я всегда чрезвычайно уважал как величайшего флейтиста. Его флейтовые импровизации на аквариумных концертах были полны абсолютной свободой, яркостью, были полны жизни и естества. На флейте он издавал именно те звуки, которые его ухо хотело слышать, даже не задумываясь, как он это делает. Известно, что у Дюши не было переднего зуба. Лишился он его при некоторых обстоятельствах, которые относятся к его частной жизни, и касаться их поэтому я не буду. Но флейтиста без зубов не бывает. Это как скрипач без пальца. Конечно, была и коронка, которую он носил, но по пьянке порой она терялась к тому моменту, когда надо было играть. На игре это никак не отражалось. Музыка жила внутри него и, если ей требовался выход, какой-то зуб, да и вообще ничто не могло помешать ей излиться и зазвучать. Феноменальное владение инструментом было результатом природной музыкальности и эмоционального порыва, того же, который толкал его и напиться до потери коронки, а вовсе не результатом многочасовых занятий. Из-за этой естественности, природности своей игры Дюшка ей и не придавал особого значения. Он уважал, больше боготворил Jan Anderson'a. Jetro Tull - была любимая группа. Но на мой взгляд, Дюша сам - сильно круче. Anderson - он правильнее, механистичнее, никогда не забывает, что умеет играть на инструменте. Дюша же был - сама флейта. Помню несколько концертов, когда мы с рыжим Ванечкой, альтистом группы, оба закончившие десятилетку (специальную музыкальную школу при Консерватории) и учившиеся в Консерватории, ошарашенно переглядывались после Дюшиных соло. Ни часы, ни годы упражнений не могли дать нам шанса сыграть вот так вот. На наших глазах человек своим искусством открывал небеса. Мы захлебывались от восторга, но всякий раз бывали ошарашены Дюшиным спокойным отношением к только что произошедшему. Он вовсе не был поглощен пережитым сейчас на сцене, тем, что в его лице было явление Великого Мастера, обсуждал спокойненько, как и кто что-то спел или вообще что-то постороннее, послеконцертное, не отдавая дань своей флейте. Если у Дюши случалось на сцене такое попадание (а это бывало часто), он уже не выпускал флейту в течение многих песен.
Дюшка играл на металлической поперечной флейте, на блокфлейте, на разных свистульках, на бубне, маракасах. На блокфлейте он, бывало, фальшивил, но играл настолько эмоционально и тонким ясным звуком, так слиянно и так попадая в песню, что остальное не имело значения.
Помимо врожденной музыкальности у Дюши было феноменальное чувство ритма. Положа руку на сердце можно сказать, что в ансамбле было только два действительно ритмичных человека - Тит и Дюша. Всегда я мечтал научиться играть на бубне, как он: чтобы не попадать в долю, а создавать ее.
А еще Дюшка писал песни, пел их, играл на гитаре, на клавишных, занимался театром, снимался в фильмах, замечен был на литературном поприще, коснулся изобразительных искусств, слыл мастером разговорного жанра на современный лад - работал диджеем. В той или иной мере ему удавалось преуспеть в его разносторонних поисках. Но такое разнообразие интересов говорит о том, что его отношения с флейтой были легкомысленными. Не зацикливаясь на том, в чем он был действительно гениален, Дюшка искал себя в других сферах искусства, жизни. Однажды на гастролях в Перми все нечеловечески напились, и каждого повело кого куда. Дюшу видели под утро на центральной площади одиноко пляшущего под луной. Может быть, это и был его миг обретения себя.